Икра под шубой. Астраханские ученые впервые в мировой практике получили мальков осетровых из замороженной икры.
На недавней конференции Aquaculture Europe 2014, посвященной развитию аквакультуры в Европе, прошедшей в испанском Сан-Себастьяне, доклад астраханки Елены Пономаревой, заведующей отделом водных биологических ресурсов бассейнов южных морей Южного научного центра РАН, произвел эффект разорвавшейся бомбы. Астраханским рыбоводам удалось сделать то, над чем последние годы бьются ученые нескольких стран мира. Они получили потомство - 175 осетрят - из икры в ходе эксперимента по криоконсервации. Сейчас эти рыбки вместе в 30 миллионами других осетровых, выпущенных рыбоводными заводами Астраханской области в этом году, обитают в Каспии. Смысл криоконсервации - заморозить жизнь при сверхнизких температурах, отложить на время ее продолжение. Это прекрасная возможность сохранить генофонд осетровых. Сейчас, для того чтобы поддерживать стадо Каспия новым потомством, на шести осетровых рыбоводных заводах Астраханской области содержат огромное маточное стадо - 4,5 тысячи белуг, осетров и стерляди.Есть свои "рыбы - продолжатели рода" на частных фермах, производящих осетрину и икру на продажу. В прошлом году частные фермы региона произвели 350 тонн осетрины (для сравнения: в 2005 году - всего 87 тонн) и около трех тонн пищевой икры. Все бы хорошо, бизнес растет, перспективы хорошие, тем более в условиях, когда импортную семгу в магазинах надо заменить отечественной красной рыбой. Но вот беда - пополнять маточные стада все сложнее. Коллеги жалуются: в условиях моратория на промышленный лов осетровых частникам не дают лимиты на вылов даже небольшого их количества из дикой природы. И как в таких условиях вносить свежую кровь? Близкородственное скрещивание приводит к ослаблению потомства, к врожденным уродствам. Рыбоводы и предприниматели очень встревожены, понимают, что дальше будет хуже, потому что все наши рыбы давно братья-сестры, - говорит известный астраханский рыбовод Татьяна Щербатова, более десяти лет назад создавшая в Астраханской области первое садковое хозяйство по выращиванию стерляди. Раз в несколько лет каждого одомашненного осетра "доят". От самок получают икру, от самцов - молоки. Затем в заводских условиях смешивают эти ценные субстанции, имитируя природные процессы, чтобы каждая икринка проклюнулась мальком. Хотя по технологии рыбоводы каждый раз смешивают сперму от нескольких самцов, хочешь не хочешь, а близкородственного скрещивания не избежать. Поэтому ученые сразу нескольких стран давно задались целью сохранить исконные виды ценных рыб, консервируя их икру и сперму при сверхнизких температурах. Заморозку половых мужских клеток удалось сделать многим в мире. В Европе существуют банки спермы, которой пользуются компании, производящие форель и других рыб, - рассказывает Елена Пономарева. - Это позволяет обмениваться репродуктивным материалом, чтобы получать более сильное потомство и не тратиться при этом на содержание рыб-производителей. Мы тоже научились сохранять сперму, у нас в лаборатории криотехнологии Астраханского государственного технического университета и Южного научного центра РАН уже заморожено порядка семи литров мужских клеток. Есть сперма, взятая при первых экспериментах, в 2005 году. Мы создали очень эффективные криопротекторы и можем для хозяйств замораживать неограниченное количество мужских клеток. Но с женскими клетками ни у кого в мире не получалось. Поэтому после моего доклада в Сан-Себастьяне коллеги пытались узнать наши секреты. Могу лишь сказать, что все пытались "загнать" протектор внутрь клетки, чтобы препятствовать разрушению воды в ней при замораживании, а мы как бы сделали шубу для клетки. Автор идеи, ведущий научный сотрудник лаборатории Андрей Тихомиров, пояснил корреспонденту "РГ", что, образно говоря, он намазал икру маслом, чтобы она выдержала температуру в 196 градусов, и, достав этот "бутерброд" из "холодильника" и оплодотворив икру размороженной же спермой, получил живых рыбок. Астраханцам помогло то, что они физиологи и смотрят на процессы с точки зрения того, как все происходит в дикой природе, тем более что осетр для них - это не картинка в учебнике: при университете есть свое садковое хозяйство, сотрудники лаборатории работают в контакте с рыбоводными заводами и частными фермами. Оказывается, для старта размножения икринке не нужен сперматозоид. Точнее, она готовится к встрече с ним - едва соприкоснувшись с водой уже начинает делиться. На этом природном феномене "девственного размножения", называемом партеногенезом, и сыграл Тихомиров. Шесть лет экспериментов понадобилось ему для того, чтобы прийти к верной идее - "обернуть" клетку, не дать воде спровоцировать размножение. Еще одна задача, которую успешно решили астраханские аспиранты Юлия Фирсова и Александра Красильникова, - в четыре раза ускорили проникновение спермия внутрь яйцеклетки. Поторопить процесс надо было, чтобы уменьшить время действия криопротекторов, потому что они, хоть и в малых дозах, но содержат токсиканты. Более "отзывчивой" икринку сделали, возбуждая мембрану клетки электросигналами. Так в Астрахани впервые в мировой практике удалось получить личинки после оплодотворения размороженных половых продуктов русского осетра. Патент, полученный на эту технологию, называется "Способ снижения низкотемпературного скачка растворов криопротекторов. В эти дни сотрудники лаборатории "Криотехнология в аквакультуре" Астраханского государственного технического университета и Южного научного центра РАН готовятся к эксперименту с белорыбицей. На Александровском рыбоводном заводе содержится семь самок и семь самцов белорыбицы. Завод планирует получить и к весне выпустить в природу несколько миллионов молоди этой ценнейшей рыбы, - объясняет Тихомиров. - Мы возьмем для эксперимента буквально 100 - 150 граммов икры, чтобы попробовать добиться того же эффекта, что и с икрой осетровых. В перспективе мы надеемся, что в России появятся такие же криобанки, как в Европе, что поможет и природную популяцию сохранять, и развивать товарное выращивание рыбы. Елена Пономарева сетует, что в России пока рыбоводы не обмениваются репродуктивным материалом, как это делают коллеги-животноводы. Осетра, как быка-производителя, не перевезешь из региона в регион, из страны в страну. Но можно, образно говоря, привезти икру в криобанке.
|
Российская газета 11.11.2014г.,
N256. Автор – Галина Годунова (Астрахань)
|
Академики и чиновники подвели промежуточные итоги реформы РАН
Промежуточные итоги реформы РАН подвели в Совете Федерации. Академики и чиновники обсудили, в чем разница между РАН и ФАНО, как провести реструктуризацию институтов, что делать с недостроенным жильем для молодых ученых и как увеличить зарплаты ученым при сокращении бюджета. Диалог прошел достаточно спокойно по сравнению с негативным фоном, которым сопровождалось начало реформы.
Что делает РАН, а что делает ФАНО?
В среду в Совете Федерации состоялся «круглый стол» на тему «Вопросы реализации Федерального закона «О Российской академии наук, реорганизации государственных академий наук и внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации». В ходе заседания были подведены итоги первого года правоприменительной практики федерального закона, а также обсуждены проблемы, препятствующие его эффективной реализации. Вел мероприятие первый заместитель председателя комитета Совета Федерации по науке, образованию и культуре Виктор Косоуров. В дискуссии принимали участие заместитель министра образования и науки РФ Людмила Огородова, руководитель Федерального агентства научных организаций России Михаил Котюков, президент РАН Владимир Фортов, а также несколько десятков представителей научных организаций.
На место проведения мероприятия повлияла, очевидно, роль, которую сыграл Совет Федерации летом 2013 года, когда в разгар обсуждения реформы РАН было объявлено о создании рабочей группы с участием парламентариев, членов правительств и ученых. Эта группа должна была разработать положение об агентстве и, в частности, учесть позицию Академии наук о том, чтобы научное руководство институтами осуществлялось не агентством, а РАН. Спикер Совета Федерации Валентина Матвиенко, к примеру, тогда сделала следующее заявление: «Чтобы снять опасения, в рамках рабочей группы мы зафиксируем, чтобы научное сопровождение осуществлялось РАН. Нормативный акт правительства о создании агентства может зафиксировать этот момент». Впрочем, четкого понимания полномочий РАН и ФАНО пока нет. Об этом в своем выступлении заявил в среду президент РАН Владимир Фортов: «Мы сталкиваемся с этим очень часто, хотя это вещь, без которой мы не сможем никуда двигаться».
Теперь толкуют о деньгах
Глава академии отметил, что сейчас начался второй этап реформы РАН, «у которого нет четких сроков и задач» и цель которого — добиться «улучшения работы ученых». При этом Фортов посетовал, что достичь этой цели непросто, ибо Россия выделяет на науку «очень маленький процент ВВП».
Про средства, выделяемые на науку, говорила и заместитель министра образования и науки Людмила Огородова. Она напомнила, что перед Россией стоят новые задачи: добиться доли 2,44% в мировом потоке публикаций, финансирования исследований и разработок не менее 1,77% ВВП и уровня доходов не менее 200% от среднего уровня по региону. Причем рост финансирования науки планируется произвести за счет внебюджетных источников. «Вот мы все говорим о деньгах. Но все говорят о бюджетных деньгах. А финансирование науки — это не только бюджетные деньги, — заявила замминистра. — Все проводится для того, чтобы увеличить объемы финансирования науки. Но это невозможно делать бесконечно за счет бюджета». Проблема и с публикациями: по словам замминистра, число российских публикаций растет, но темпы роста не удовлетворяют.
По словам Огородовой, закон о реформе РАН — это, фактически, закон о реформе всей фундаментальной науки в России, и — в частности для достижения этих параметров — сейчас в стране создаются «инструменты, которые позволяют формировать научную деятельность в масштабах всей страны». Одним из таких инструментов, в частности, стал Российский научный фонд, который в этом году распределил свои первые гранты.
При этом работы предстоит еще много: РАН, ФАНО и МОН совместно должны разработать ряд важных вещей: внести изменения в программу фундаментальных исследований, в государственную программу развития науки и технологий и т.п.
Упрек и сумятица
В своем выступлении замминистра отметила, что РАН получила небывалые для себя функции по экспертизе и координации для всего сектора поисковых фундаментальных исследований, не только ФАНО, но и вузов, и бюджетов, полностью всей системы. В словах Огородовой явно прозвучал упрек руководству Академии наук, что оно не пользуется своими новыми функциями.
На этот упрек позже попытался ответить ученый секретарь президиума РАН Игорь Соколов. «Год мы прожили, он был различным для Академии наук и институтов ФАНО. Это две разные истории. Для институтов год был вполне нормальным, разрыва не произошло ни в финансировании, ни в методах управления институтами, удалось обеспечить правильное научно-методическое руководство, которое реализуется академией, утвержден регламент. Но для Академии наук изменения произошли кардинальные. Нужно еще думать над тем, как организовать работу РАН, учитывая задачи, возложенные на нее законом. Мы думаем над созданием сети научных советов — то, что выполняли коллективы институтов. Второе — экспертиза. В РАН подготовлены все нормативные документы для осуществления научно-технической экспертизы — это внутренние документы.
Само понятие научной экспертизы в законодательстве прописано слабо.
А раз оно появилось в законе, значит, должно быть расписано подробнее. Иначе это будет «по понятиям».
Про новые функции заявил и заместитель президента РАН Владимир Иванов. «РАН — это федеральное бюджетное учреждение, перед которым, согласно закону, все министерства должны отчитываться о научной деятельности. Но по факту это сделать невозможно: в законодательстве нет соответствующего регламента».
В своем выступлении Иванов также посетовал на некоторую сумятицу и призвал «провести четкое разделение полномочий между РАН, ФАНО и МОН». Впрочем, сам же Иванов и внес некоторую сумятицу, заявив под конец, что РАН должна проводить исследования, а денег на это — нет: «Самый большой вопрос: на РАН возложена функция проведения исследований. Как это сделать — непонятно. Нет ресурсов. В РАН не предусмотрены деньги на выполнение. Есть деньги на выполнение программных исследований, но не на исполнение. В связи с этим необходимо выделение средств на проведение РАН самостоятельных исследований. Предложения посылали премьер-министру, были даны оценки и необходимые суммы».
Котюков: не только цифры
Глава ФАНО Михаил Котюков в своем выступлении, как истинный финансист, заявил, то планы развития утвердили 780 организаций. На настоящий момент объявлена процедура переизбрания директоров в 16 институтах, а до конца года будут еще объявления. Каким-то образом удалось увеличить бюджет: «Год начинали с цифрой 91 млрд руб., заканчиваем его с цифрой 108 млрд руб. Будем работать, чтобы в будущем эта цифра была увеличена». Руководитель ФАНО также отметил, что более 6,5 тыс. объектов РАН, которые ранее не числились в государственном реестре, внесены туда. Общее количество зарегистрированных объектов академии в ближайшее время достигнет 60 процентов — на момент начала реформы РАН эта цифра оставляла менее 40. По словам Котюкова, все ключевые вопросы были решены во взаимодействии с РАН, и он надеется, что научно-координационный совет ФАНО начнет свою работу уже в ноябре. Деятельность ФАНО в целом вызвала одобрение у участников «круглого стола». Так, руководитель красноярского научного центра Василий Шабанов заявил: «В этом году пошел вал бумаг, поднялась общая нервозность среди сотрудников. Надо отдать должное ФАНО, что они обеспечили финансирование, не было разорвано ни одного дня. Мы за это благодарны и не представляем, как им это удалось выполнить».
Жилье под угрозой
Серьезную проблему поднял глава Уральского отделения РАН Валерий Чарушин. По его словам, под угрозой оказалась программа реализации жилья для молодежи. «Уральское отделение начало строить 100-квартирный дом для молодежи на земле отделения. Мы это завершали — но деньги ФАНО изъяло. А завтра — ноябрь, в Екатеринбурге сугробы, а дом не достроен. Если не получим деньги, которые подписаны, начнутся суды: подрядчик не выполняет обязательства. Но это полпроблемы. Вот мы достроим дом. А 100 квартир не можем передать молодым ученым, потому что у нас их нет, они в ФАНО. И надо это урегулировать. Проблема острейшая, нужно создавать комиссию с Росимуществом. Это правовой вакуум в сфере имущественных отношений».
«С жильем неясно, кто успеет получить до конца года жилищные сертификаты. А кто успеет — это будет сумбурный процесс», — вторил ему глава профсоюза РАН Виктор Калинушкин.
«Тяжелейшая история с жильем, разделяю все опасения, — ответил Котюков. — Но часть вопросов — не надо ждать постановления правительства. По академическим объектам можно было выпустить документы еще в начале года. Почему этого не было сделано — не знаю».
Реструктурировать бы все в комитет...
Ученый секретарь президиума РАН Игорь Соколов был одним из тех, кто поднял вопрос реструктуризации институтов. «Очевидно, что выполнение проектов государственной важности требует консолидации научных коллективов. Что неправильно — связывать процессы с эффективностью. Мы консолидируем коллективы для решения важнейших государственных задач, при этом реструктуризации придаем негативный фон. Получается, что реструктуризация — это наказание. А это может быть поощрение».
Важное предложение внес вице-президент РАН, директор Института космических исследований РАН, академик Лев Зеленый. «В плане реструктуризации институтов — работа начата не с того конца. Любое объединение институтов в рамках ФАНО будет, как говорят математики, не полным множеством. Считаю, реструктуризация должна идти на более высоком уровне.
Я за то, чтобы был создан аналог Государственного комитета науки и технологии в самые успешные для отечественной науки годы — 1950–1970-е.
Тот программный принцип работы был успешен. Я задавал этот вопрос, в современной структуре Госкомитет не предусмотрен. Может, его стоит рассмотреть?»
Вместо заключения: негатив и эмоции
Наиболее негативно высказался член-корреспондент РАН, член Совета Федерации Арнольд Тулохонов.
«Омоложения нет, эффективности нет, институты отобраны. В России сегодня отвечать за науку некому. РАН — институтов не имеет, ФАНО отвечает только за имущество. И я не понимаю, когда говорится, что зарплата сотрудникам будет увеличена на 200 процентов, а при этом бюджетное финансирование будет сокращено. Как можно увеличить зарплату при сокращении бюджетов? С этим согласен и Совет по науке при Минобрнауки, который считает, что никаких позитивных изменений в деятельности ФАНО не наблюдается».
Самым эмоциональным оказалось выступление председателя Южного научного центра РАН Геннадия Матишова: «Я хочу привлечь внимание к проблеме юга России. Я уроженец Новороссии… Там сейчас беженцы… Надо что-то делать… Надо всем, кто готов, эти работы возглавить… Приглашаю Михаила Михайловича Котюкова в Ростов-на-Дону, это теперь столица Януковича, пообсуждаем…»
|
Газета.ру,
31 октября
2014 года
|